В соответствии с абзацем 2 части 1 статьи 112 Закона Республики Беларусь от 18.07.2000 N 423-З «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» (с изменениями и дополнениями) (далее — Закон о банкротстве) сделки должника, в том числе совершенные должником до момента открытия в отношении него конкурсного производства, по заявлению управляющего признаются хозяйственным судом недействительными в случаях, когда они были совершены в течение шести месяцев до начала производства по делу о банкротстве или после возбуждения хозяйственным судом производства по делу о банкротстве, если эти сделки влекут предпочтительное удовлетворение требований одних кредиторов перед другими кредиторами.
В соответствии со ст. 154 ГК сделками признаются действия граждан и юридических лиц,направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Иными словами любое действие, влекущее изменение или прекращения гражданских прав и обязанностей является сделкой. Поэтому, исходя из буквального определения понятия сделки, можно сделать вывод о том, что и исполнение обязательства, априори влекущее изменение прав и/или обязанностей, является сделкой. Более того, такой вывод подтверждается и самим законодательством. Так, в соответствии с п. 3 ст. 160 ГК сделки во исполнение договора,заключенного в письменной форме, по соглашению сторон могут совершаться устно, если это не противоречит законодательству и договору.
Таким образом, исходя из изложенного, под угрозу признания ничтожности подпадает не только любой договор, но и любой платеж, любая передача имущества, то есть любое действие лица, влекущее изменение в его правовом положении. Если продолжить указанную мысль, то получается, что любые правовые действия лица в период в течение шести месяцев до начала производства по делу о банкротстве или после возбуждения хозяйственным судом производства по делу о банкротстве могут быть поставлены под сомнение.
Закон устанавливает лишь несколько критериев, которые должны позволить отделить недействительные сделки от иных правомерных действий. В то же время анализ, который будет дан ниже, позволяет утверждать, что указанные критерии не дают возможности провести такое различие. В соответствии с ч. 2 п. 1 ст. 1 ГК предпринимательская деятельность — это самостоятельная деятельность юридических и физических лиц, осуществляемая ими в гражданском обороте от своего имени, на свой риск и под свою имущественную ответственность и направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи вещей, произведенных, переработанных или приобретенных указанными лицами для продажи, а также от выполнения работ или оказания услуг, если эти работы или услуги предназначаются для реализации другим лицам и не используются для собственного потребления. Исходя из изложенного, думается, что абз. 2 ч. 1 ст. 112 Закона о банкротстве устанавливает ретроспективный запрет на осуществление предпринимательской деятельности должником. Причем такой запрет в момент совершения сделки может быть не очевиден должнику и является неизвестным для его кредитора. Иными словами, возникает парадоксальная ситуация, при которой основания для признания сделки недействительной не существуют в момент ее совершения, не могут быть известны сторонам, но могут возникнуть в дальнейшем.
В соответствии с п. 1 ст. 167 ГК, сделка является недействительной по основаниям, установленным ГК либо иными законодательными актами, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). Таким образом, особенностью рассматриваемых сделок является то, что они на момент совершения и в течение какого-то последующего периода времени не являются недействительными в соответствии с требованиями законодательства, так как на момент их совершения нет соответствующих оснований: нет производства по дела о банкротстве.
Таким образом, комментируемая норма не дают возможность определить меру должного поведения в момент совершения сделки, и, следовательно, не позволяет квалифицировать в момент совершения те или иные действия как правомерные или неправомерные.
И все же основная проблема комментируемой нормы заключается в том, что устанавливая критерий «предпочтительное удовлетворение», ни Закон о банкротстве, ни иное гражданское законодательство не дают даже предпосылок для его понимания. Более того, анализ судебной практики позволяет утверждать, что однозначного понимания такого понятия не выработала и судебная система.
Особенность данного критерия заключается в том, что он может быть проанализирован лишь после определения понятия «кредитор». Исходя из норм Закона о банкротстве, можно сделать вывод, что под кредитором для данной статьи в смысле Закона должны пониматься не только все гражданско-правовые кредиторы, но и иные лица, перед которыми должник несет какие-либо обязательства, которые могут быть выражены в денежном исчислении. Представляется, что нельзя исключать из списка кредиторов ни работ ников, ни государственные органы, обязательства перед которыми возникли из публичных правоотношений.
Исходя из изложенного, можно подвергнуть обоснованной критике любую концепцию, которая дает определение понятию «предпочтительное удовлетворение».
Например, для определения данного понятия в некоторых решениях судов использовалась попытка связать исполнение с очередностью погашения денежных требований, установленной согласно Порядку расчетов между юридическими лицами, индивидуальными предпринимателями в Республике Беларусь, утвержденному Указом Президента Республики Беларусь от 29.06.2000 № 359. К сожалению, понимание рассматриваемого критерия абсолютно не удовлетворяет требованиям практики. Во-первых, очередность платежей включает и любые платежи, которые могут быть совершены вне очереди в счет, так называемых неотложных нужд, в размере до 20 процентов средств, поступивших на счета юридического лица за предыдущий месяц. Во-вторых, в данном случае речь идет только о денежных обязательствах, но не обязательствах, которые могут быть выражены в денежном исчислении. Так, за рамками очередности остаются обязательства о выполнении работ, оказании услуг и передачи вещи в натуре. Таким образом, часть кредиторов вообще не подпадает под соответствующий критерий. Например, имеется и обязательство по уплате налогов и по поставке ликвидного товара. Будет ли покупатель получать «предпочтительное удовлетворение» перед налоговой инспекцией? В-третьих, никаким образом не решается вопрос об удовлетворении кредиторов в рамках одной очереди.
Касательно самого простого способа определения предпочтительности, представляющегося очевидным при первичном изучении соответствующей нормы, который заключается в необходимости пропорционального удовлетворения существовавших требований, также нельзя сказать ничего хорошего. Такой критерий не учитывает ни различия обязательств по предмету (денежные, обязательства по оказанию услуг, выполнению работ, передачи вещи), не учитывает ни способы, ни сроки исполнения обязательств, ни ответственность по договорам. Например, разумно исполнять обязательство, за которое установлен самый большой размер ответственности, срок которого наступил. Исполнение может быть заменено предоставлением отступного, на которые согласны далеко не все кредиторы и т. д. и т. п. Кроме того, для такого способа просто нет и не может быть обоснования в законодательстве.
Нельзя руководствоваться очередностью удовлетворения требований кредиторов, установленной для процедуры банкротства. Это связано с тем, что с течением времени такая очередность может быть изменена (например, в случае заключения договора залога), с тем, что очередность приобретает силу только после возбуждения дела и тем, что такая очередность опять же не учитывает ни сроки обязательств, ни их предмет, ни способы исполнения.
К сожалению, можно констатировать, что норму, установленную в абз. 2 ч. 1 ст. 112 Закона о банкротстве нельзя применить, так как отсутствуют общие критерии понимания термина «преимущественное удовлетворение». Более того, думается, что столь размытое понятие нельзя определить в принципе.
Второй серьезной проблемой применения на практике абз. 2 ч. 1 ст. 112 Закона о банкротстве является вопрос применения последствий недействительности сделок. Так, в соответствии с п. 1 и 2 ст. 168 ГК недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.Причем, при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) — возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены ГК либо иными законодательными актами.
Принципиальное значение при оценке последствий недействительности сделок является момент возникновения обязательства по возмещению стоимости полученного в деньгах. Ведь в соответствии с ч. 1 ст. 114 Закона о банкротстве, вне очереди покрываются судебные расходы и расходы, связанные с выплатой вознаграждения управляющему, производятся текущие платежи должника в процессе конкурсного производства за коммунальные, эксплуатационные и иные услуги, а также удовлетворяются требования кредиторов по денежным обязательствам должника, возникшим в процессе конкурсного производства.
Представляется, что в рассматриваемом случае момент возникновения обязательства по возмещению стоимости в деньгах возникает с момента принятия соответствующего решения суда. Данный вывод вытекает из того, что оспоримая сделка является недействительной только в силу признания ее таковой судом (п. 1 ст. 167 ГК). Косвенно аналогичная позиция была уже высказана в юридической литературе. Так, судья ВХС Филипповский В.В. полагает, что «при применении последствий недействительности оспоримой сделки, если с учетом положений пункта 2 статьи 168 ГК к отношениям сторон могут быть применены нормы об обязательствах вследствие неосновательного обогащения, проценты за пользование чужими денежными средствами на основании пункта 2 статьи 976 ГК подлежат начислению на сумму неосновательного денежного обогащения с момента вступления в силу судебного акта о признании сделки недействительной, если хозяйственным судом не будет установлено, что приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств ранее признания сделки недействительной»[1]. Как уже отмечалось, особенностью рассматриваемых сделок является то, что они не имеют оснований для признания ее недействительной в момент их совершения, поэтому нельзя говорить о том, что какая-либо из сторон имела соответствующую информацию о неосновательности получения денежных средств до момента принятия решения суда. В то же время стоит учитывать, что это не совсем согласуется с приведенным ранее правилом п. 1 ст. 168 ГК, которое говорит о недействительности сделки с момента ее совершения. Однако представляется, что данное логическое противоречие характеризует несоответствие самой формулировки абз. 2 ч. 1 ст. 112 Закона о банкротстве цивилистической теории.
Очевидно, для чего введена норма, содержащаяся в абз. 2 ч. 1 ст. 112 Закона о банкротстве, но столь же очевидно, что она должна быть скорректирована законодателем. Корректировка должна осуществляться не только путем установления четких критериев предпочтительности, но и учитывать субъективную сторону действий лиц, совершающих сделку. Иными словами, только сделка, совершенная с целью такого предпочтительного удовлетворения в ущерб иным кредиторам должна признаваться судами недействительной. Представляется все же, что новая формулировка старой статьи должна являться предметом уже отдельной дискуссии.
Валентин Галич, партнер ООО «Юридическая группа «ВЕРДИКТ БАЙ» (с сентября 2012 года «Raidla Lejins & Norcous»)
Вестник Высшего Хозяйственного Суда №5-2010.
[1] Филипповский В. В. Ответственность за нарушение обязательств // СПС Консультант Плюс: Комментарии Законодательства.